“Я упала лицом в стекло и закрыла руками голову”
Каким для вас был первый день полномасштабного вторжения РФ в Украину?
В первый день прибежала дочка и говорит: “Мама, война!” Уже были слышны взрывы, гудело, они шли, скоты русские, уже заняли Иванков. Сотни танков ехали по окружной дороге. Потом начали стрелять, мы прятались в погребе…
А с первого на второе марта сбросили бомбу на дом рядом с нами, от ударной волны сильно пострадал наш дом, теперь его надо сносить. Также разбило машины, которые стояли возле дома, и гаражи. Это очень тяжело! Все было, все делали для того, чтобы чувствовать себя людьми, дети жили… Внуку три года, а он теперь мне говорит: “Бабушка, бабах! Бабушка, бабах!” Я говорю ему: “Женечка, сыночек, нет бабаха!” Внук в детский садик ходил. Его тоже разрушили. Нет больше садика.
Была музыкальная школа — ее уничтожили. Первая школа — уничтожена, сейчас ремонтируют. Центр занятости и администрация — уничтожены, поселковый совет — уничтожен, магазин АТБ — уничтожен, пожарная часть — наполовину уничтожена, нотариальная контора — сгорела, все документы сгорели, почту — уничтожили. На девятиэтажные жилые дома сбрасывали бомбы. Они специально это делали.
Второго марта я забежала в квартиру, чтобы посмотреть, что происходит. Так вот, тогда что-то очень страшное летело. С вертолета или самолета стреляли, я падала на землю, лицом в стекло и закрывала голову руками. А во дворе лежал человек, присыпанный…
Из нашего дома нет парня и его бабушки, после бомбежки они просто исчезли. Там, дальше, на пятиэтажку тоже бомбу сбросили… Это же варвары! Разве это люди? Они же хуже Чингизхана, хуже немцев.
Много ли пострадало/погибло людей в вашем и соседних домах?
В нашем доме все тридцать квартир пострадали. Мужчину, Артема, из 29-й квартиры до сих пор не нашли. А так, вроде все живы, потому что в момент взрыва были не в доме. Прятались в подвалах. Вот в соседнем доме мама с сыном недавно квартиру купили. Они погибли. Сына нашли без головы, а маму не нашли. А из другого дома семьи нет по сей день.
Там было три девочки, старшей шестнадцать, а младшая ходила в садик. Никто не знает, где они. Говорят, за несколько минут до взрыва они поднялись из укрытия в свою квартиру…
Я не знаю, как можно все это пережить. Говорят, что хороший русский — мертвый русский. Хороших русских — нет! Раньше мне было все равно, русский или нет, а теперь — хороших русских нет. Они еще увидят.
Сильно ли изменилось ваше отношение к русским?
Я их ненавижу! Я бы их расстреляла! Если бы мне дали автомат… Зачем они пришли к нам?! Зачем они сделали такое с моей квартирой?! Чтобы мои дети теперь без дома остались…? За что?! У меня сосед — русский, живет здесь, у него жена украинка. Так он говорит, что его здесь никто никогда не обижал и на русском разговаривать не запрещал. У него в России есть родственники, я спрашивала, почему они молчат? Почему они не протестуют? А он говорит, что они не могут, потому что их арестуют.
Что из вашего имущества пострадало?
Что у меня пострадало? У меня все пострадало. У меня пострадала квартира. Пострадал гараж. У меня жизнь перечеркнута после всего этого. Ремонт был сделан. Все было сделано, все пострадало.
Что происходило в Бородянке во время оккупации?
Русские расстреливали людей, могилы находили. А в девятиэтажках сколько погибших… Люди были в подвале, русские не разрешали их вызволять. Люди кричали, молили о помощи, а они не разрешали их вызволять. Только после освобождения удалось достать трупы из подвалов домов… Но на сегодняшний день многих людей нет, неизвестно, где они, а тела еще не идентифицированы.
Моего свата чуть не расстреляли, он был тут в оккупации. Он помогал соседям спасать собак и свиней, не давал русским воровать свиней, так вышел их пьяный командир и приказал расстрелять.
Солдат отказался. Бурят был. А жили в домах, в квартирах… Они же ходили, паскудили там, где жили. К знакомым зашли в погреб и всех там расстреляли. Разве это люди?
Помогает ли вам государство?
Когда мы были в эвакуации — получили ВПО. Больше ничего. Сейчас зарегистрировались. Красный Крест зарегистрировал.
Что вы планируете делать дальше?
Ну, я не знаю, что мы будем делать. Надеемся, что, может, найдется какой-нибудь меценат, может, этот дом разберут и построят новый на его месте. Все хотят жить здесь, здесь мои дети выросли, мои внуки…
Интервью записано летом 2022 года.