Между отчаянием и надеждой: 89 семей из Киевской области ждут самых родных из плена

Анна Муштукова и Ольга Манухина — представительницы Инициативной группы “Наши самые родные”. Группа объединяет 89 семей из Киевской области. Два с половиной года жены, родители и дети ждут из плена своих родных. Анна — мужа. Ольга — мужа и сына, которому в плену исполнилось 22 года.

Россияне пленили местных жителей в начале полномасштабного вторжения, когда стремительно продвигались по Киевщине. Только из Дымерской общины было похищено 42 человека. Еще большее количество гражданских захватчики забрали, когда отступали. В июле 2022 года Следствие Инфо сообщало, что российские военные похищали гражданских украинцев и использовали их в качестве “живых щитов” для прикрытия российской армии и техники во время ее отхода на территорию России и Беларуси в конце марта.

“Они все гражданские! У нас нет военных профессий. Они строители, повара, водители, менеджеры. Мой муж даже не служил в армии”, — говорит Анна Муштукова. “У моего мужа и сына даже нет военного билета”, — дополняет Ольга Манухина.

Практика похищения гражданских, которую применяют россияне на временно оккупированных территориях, не нова.

“Демонстративная расправа с гражданскими, чтобы запугать остальное население, — это и есть политика оккупантов, которая началась 10 лет назад”, — вспоминал Александр Павличенко, исполнительный директор Украинского Хельсинского Союза по правам человека во время круглого стола в Украинском кризисном медиа-центре.

Вот уже более двух лет каждое утро женщин до боли похоже на предыдущее. Краткое приветствие, коммуникация с другими инициативными группами, планирование мероприятий, бесконечные обращения в государственные и международные органы.

“Не утро начинается, а 24 на 24. Без сна. Конечно же, мы почти не отдыхаем. Это — стрессы, это — нервные срывы. Это — слезы, это — ожидание. Как только слышим об обмене… Это не только мы переживаем, это переживают все, чьи родные в плену”, — едва сдерживает слезы Анна Муштукова.

“Мы пишем в Координационный штаб, мы пишем в Минреинтеграции, мы обращаемся к нашим депутатам. Мы обращались к Кириллу Буданову. К кому мы только не обращались… У нас была акция в парке Шевченко. У нас была возможность один на один пообщаться с господином Лубинцем. Каждая женщина хочет, чтобы поскорее вернулся ее родной человек, каждая мать хочет, чтобы поскорее вернулся ее сын. Наши дети хотят увидеть своих отцов. У нас один человек даже становился на колени перед уполномоченным. У них есть выход на международный уровень. Мы хотим, чтобы они тоже почувствовали нашу боль, нашу потерю”, — говорит Ольга Манухина.

К сожалению, желаемого результата до сих пор нет. С начала полномасштабного вторжения удалось вернуть только двух жителей общины. Один из них умер дома после плена.

Женщины знают места заключения всех пленных, но отказались называть источник информации. Однако эти знания не способствуют коммуникации. Никакой возможности полноценной переписки, никаких передач. Лишь короткие письма, полученные один раз — в конце августа 2022 года.

“Жив-здоров, не болею. Самые родные четыре слова”, — говорит Анна Муштукова, жена гражданского украинского пленного.

Международное право запрещает брать в плен гражданские. Как отмечал Артур Добросердов, уполномоченный МВД Украины по лицам, пропавшим без вести при особых обстоятельствах: “Гражданский заложник или лицо, лишенное личной свободы, не может быть обменено. Согласно Международному гуманитарному праву гражданских заложников не может быть. А если есть, они должны быть освобождены”.

Естественно, ни о каком освобождении речи не идет. Некоторые пленные находятся в плену не под персональными данными, их умышленно перевозят с места на место, чтобы усложнить поиск, переводят в неправомерный статус людей “противодействующих СВО”, удерживают без статуса или проводят фейковые судилища, инкриминируя военные преступления.

Анна Муштукова говорит, что видела в российских телеграмм-каналах фото почти всех пленных из их общины. Под некоторыми фото была подпись, что они военнопленные. В ответ на обращение она получила информацию, что гражданские по Киевской области не имеют никакого уголовного производства со стороны РФ.

“Наши парни ничем не защищены. У военных есть хоть какие-то права. Так или иначе их защищает наше государство. Но наши парни такие же люди. Они тоже граждане Украины. Гражданские, действительно, подвергаются тем пыткам, которым подвергаются наши военные”, — говорит Ольга Манухина.

У людей, родные которых были похищены россиянами, часто возникает дилемма — требовать огласки или молчать, чтобы не навредить своим близким еще больше? Это неудивительно, ведь жестокость россиян распространяется как на комбатантов, так и гражданских лиц. Харьковская правозащитная группа писала о двухуровневой сети мест противоправного содержания и пыток гражданских в Харьковской области.

“Поскольку мы с Олей являемся координаторами группы, мы стараемся донести людям, что нельзя опускать руки. Нужна максимальная огласка. Не молчать. Друг друга поддерживать. Ждать всем вместе своих родных из плена”, — говорит Анна Мушутукова.

“Если мы не будем стучать во все двери, эти двери не откроются!” — резюмирует Ольга Манухина.

Напоминаем, что Харьковская правозащитная группа создала горячую линию касающуюся пропавших без вести или задержанных гражданских и военнопленных. За годы нашей работы нам удалось найти более 30% людей, о которых нам сообщили.

Интервью: Андрей Диденко. Монтаж: Артем Нечаев. Статья: Эмилия Прыткина