“Верю, что скоро война закончится и все будет хорошо”

Цветущая и красивая — такими словами Людмила Ивановна описывает Бородянку. Однако ни красота, ни благоустройство, которое поразило русских оккупантов, не помешали им разрушить не только поселок, но и человеческие жизни.
Алексей Сидоренко24 мая 2023UA EN ES RU

Людмила Галака, Бородянка Liudmyla Halaka, Borodianka Lyudmyla Galaka, Borodyanka Людмила Галака, Бородянка

Людмила Галака, Бородянка

Я — Галака Людмила Ивановна, мне 64 года. Я пенсионер, раньше была бухгалтером. Проживала в Бородянке на улице Центральной, 326. Это дом “Сельхозхимии”, когда-то я там работала, предприятие построило жилье для своих работников. С 92-го года мы здесь живем. Это пятиэтажка, тут жило 30 семей. Мы все друг друга знали.

Вы думали, что будет полномасштабная война?

Нет! Ни в коем случае. Где-то числа 20-го мне позвонила кума и спросила: “Как думаешь?” А я говорю: “Ну, неужели он такой самодур, что нападет? Не может быть. Там более в наше время”. Я вообще не могла подумать. Я сейчас прохожу мимо и все как в страшной сказке. У нас все было хорошо. Моя мама — русская, много родни в россии. Сначала мы переписывались. Даже с 2014 года мы немного переписывались, они приглашали в гости. Но они уже были настроены, дескать, то, что я рассказывала — неправда. Они вообще не воспринимали мою информацию. Они говорили, что у них есть телевизор, они все знают. Моя сестра — завуч в школе, я ей говорю: “Ты не только телевизор смотри, ты зайди в интернет. Хоть что-то еще промониторь”. Она говорит: “Нет, у нас пресса все освещает, я верю нашему президенту, и все, что он говорит — правда”.

Когда 24-го сказали, что началась война, я еще ходила в центр к банкомату. Думала снять деньги. Думала, может, что-то куплю. У нас везде были очереди. За хлебом была большая очередь. Банкоматы не работали. Я вернулась в небольшой магазин возле больницы. Там купила печенье, крупу какую-то и думаю: “Ну, как так?”

Внезапно начали вертолеты летать. Их было очень много. Они были как тараканы. Летели все на Гостомель.

Летели, вроде нас не трогали. Потом мои одноклассники из Шибеного позвонили и сказали, что к нам идет большая группа техники: порядка 300 единиц танков. Я спросила: “А что там они? ”. Сказали, что они не стреляют пока, но их очень много.

Муж мой вообще не воспринимал все это серьезно. Дочка очень боялась. Мы пошли в приватный сектор, сидели там. Они уже заходили, начались перестрелки. Сначала они шли по Центральной улице, возле старой школы №1. Наша Терроборона сделала из резиновых колес заслон. Ехали танки. Все разбомбили, все разлетелось, и они начали стрелять. Там моя кума живет рядом, у нее был магазин. Сейчас там пробита крыша. Они же увидели, что наши пытаются обороняться, и давай стрелять. Центральную улицу, начиная от старой школы №1, очень сильно разбомбили.

Потом в Бородянке стояло много сожженной русской техники. Когда все началось, мы сидели в погребе. Перестрелка была, мы выглядывали, мониторили, что и как. А потом уже начали бомбить с самолетов. Первый раз они попали в “Круг” (местность на въезде в Бородянку — ред.). А уже вторым был наш дом.

С кем вы были, что делали?

Дочка, сын, зять, внук и мы с мужем вдвоем. Мы даже не боялись поначалу. Мы не думали, что будет так. Что будут события такого масштаба. Ну, уже 25-26 техника шла полным ходом. Начали летать вертолеты. Перестрелка была все время. Я не знаю, что это было. Наверно, из танков стреляли, я же не специалист. Были автоматные очереди.

Вы думали про эвакуацию?

Нет, сначала не думали. Надеялись, что все скоро закончится. Тем более, они сначала летели на Гостомель. Думаю: “Сейчас их там разобьют, вертолеты эти”. Я не думала, что все будет так. Честно скажу, мы даже не взяли отсюда ничего. Мы пошли (в убежище — ред.) в чем были, никакую одежду не брали. Когда 1-го числа разбомбили наш дом, мы сидели в погребе.

У нас земля поднялась до стены. И двери как “ляпнули”… Мы уже прощались, потому что только услышали как летит самолет и подумали — это все.

Когда снаряд попал в наш дом, я подумала, что попали в то место, где мы находились. Тогда муж и вышел и сказал, что нет. Где-то близко попал, наверно. Но 2-го числа мы пришли сюда и поняли, что уже все. Части дома не было.

Згорілий будинок Людмили Галаки у Бородянці The burnt house of Liudmila Halaka in Borodianka La casa quemada de Lyudmyla Galaka en Borodyanka Сгоревший дом Людмилы Галаки в Бородянке

Сгоревший дом Людмилы Галаки в Бородянке

Они на Европейской базировались. Тут у них было заграждение, они сказали, что ходить нельзя. Тогда мы решили уехать — только я с дочкой и внуком. Мужчины остались. Мы очень долго кочевали. Сначала поехали в Винницу. Мы выезжали вместе с одним мужчиной и его семьей. Боялись, но нам повезло. Нам просто позвонили друзья моей дочери и сказали, что если сейчас мы не поедем, потом уже точно не поедем.

Мы выехали. Очень боялись, честно вам скажу. Через 15 минут после нашего отъезда они уже бомбили центр.

Мы ехали через Загальцы, Майдановку, Язвинку. По селам. А потом поехали через лес. Когда мы ехали, нам навстречу шли Грады. Мы подумали, что это не наши Грады и испугались. Потом был блокпост, нам сказали проезжать быстро, потому что параллельно с нами уже идет русская колонна на Макаров. Мы мчались по лесу и Бог нам помог. Выехали на трассу, а там уже дальше на Винницу. Мы приехали туда, там было какое-то общежитие. Побыли два дня. Потом поехали во Львов и дальше в Польшу. Сейчас моя дочь осталась в Польше, а я в мае вернулась домой.

Что с вашим домом?

Я видела как он горел. Его снимали и выставляли в Фейсбуке. Очень жаль людей, которые там погибли. Их было трое. Они сидели в подвале. Там еще Мельниченки были, Бордуха Толик, Мякиш Люба с сыном с первого этажа, сестра ее пришла.

У нас на першому поверсі Гаєвський Сергій курив на балконі, його контузило трохи та привалило. Хлопці вискочили з підвалу та давай до нього. Його визволили, а його машина біля будинку спалахнула. On the first floor, Haevskyi Serhii was smoking on the balcony; he was shell-shocked and collapsed. Some guys rushed out of the basement and rescued him, but his car caught fire near the house. Gayevsky Sergey estaba fumando en el balcón de la planta baja, recibió una contusión y se le derrumbó algo encima. Los chicos salieron del sótano, le ayudaron, lo rescataron, pero su auto se incendió al lado de la casa. У нас на первом этаже Гаевский Сергей курил на балконе, его контузило немного и привалило. Парни выскочили из подвала и к нему. Его спасли, а машина его возле дома загорелась.

У нас на первом этаже Гаевский Сергей курил на балконе, его контузило немного и привалило. Парни выскочили из подвала и к нему. Его спасли, а машина его возле дома загорелась.

Сколько людей было в разрушенной части дома?

В подвале были трое, которые погибли и Бордуха Толик. На втором этаже мать с взрослым сыном были. Они своим родным написали, что ложатся спать, а завтра будут выезжать. Их нет. С пятого этажа Мельниченко Оля и Юра и три дочери. Их тоже нет. Скорее всего их не найдут. Они сидели в подвале, а потом решили сходить домой за вещами. Соседка Рита видела, что у них на пятом этаже горел свет. Это говорит о том, что они еще не вышли, когда самолет внезапно сбросил бомбу.

Как далеко вы были во время взрывы?

Ну, может метров 150-200. Это приватный сектор. У нас там был гараж и погреб. Мы там сидели.

Какие еще преступления совершали русские военные?

Собственными глазами я не видела, знаю то, что люди рассказывали. Например, на Пушкинской жил мужчина. Он пошел к своей маме на Семашко, уже возвращался домой, когда его расстреляли. Они сначала дали ему закурить, а когда он отошел на 50 метров, просто расстреляли. Сын моих знакомых тоже пострадал. Кажется, в первый день, когда они зашли и начали стрелять. Двое упали, а он не успел, и его застрелили. Отец пришел его забирать, а ему не разрешили. Хорошего мало было. Знакомые у меня есть. Семья молодая. Дети без родителей остались. Хорошо, что бабушка жива, заботится о них сейчас.

Что с вашим имуществом?

Нет его. Пожарники посмотрели, выписали акт, что ничего нет. Все сгорело.

Дом подлежит восстановлению?

В акте написано, что он под снос. Ну, это же панельный дом. Сами понимаете … Я думаю, пойдет под снос. У нас квартира была очень красивая. В то время, когда мы ее строили, это был один из лучших проектов. У нас все было очень красивое. И ремонт шикарный.

І двері були дерев’яні, і підлога була паркетна. Усе було: телевізори плазмові, усе, що ви хочете. А зараз немає нічого. All the doors were wooden, and the floor was parquet. We had everything, including plasma TVs, but now there’s nothing. Las puertas eran de madera, el suelo de parqué. Había de todo: una televisión de plasma. Todo lo que quieras y más. Y ahora no queda nada. И двери были деревянные, и пол паркетный. Все было: телевизоры плазменные. Все, что хотите. И теперь ничего нет.

И двери были деревянные, и пол паркетный. Все было: телевизоры плазменные. Все, что хотите. И теперь ничего нет.

Что планируете делать дальше?

Верю, что скоро война закончится, и все у нас будет хорошо. У нас очень красивый поселок был. Я была в Польше недолго, так тосковала …. Тянуло домой, я хотела приехать, но мне говорили: “Не приезжай!” Еще бомбили. А я не могла, мне хотелось. А когда приехала, не могла без слез пройти по Бородянке. Я и сейчас … Извините. Восемь домов (многоэтажек) в таком состоянии, что … И наш дом. Нефтебазу подожгли. Страшно горело, дым черный валил. Утром я выглянула, небо красное и черным дым вокруг. И эти выстрелы. Все время … Это был ужас, честно вам скажу, словно фильм ужасов. Никто не мог подумать, что будет такое. Это не укладывается в голове.

Изменилось ли ваше отношение к русским?

Конечно, изменилось! Мы думали, что это наши братья. Как можно с братьями так поступить? Мы им что? Что-то должны? Абсолютно ничего! Мы не просили их приходить, нас не нужно ни от чего освобождать! Я им говорила, наведите порядок у себя. В россии. У вас там до сих пор бараки деревянные есть. Они были в шоке, когда приехали сюда: асфальтированные дороги, электричество. Говорили: “Это у вас не село, это у вас — город”. Я говорила, что люди у нас жили очень хорошо! У нас работящие люди, не надо нас ни от кого освобождать. Вы себе что-то придумали! У нас нет никаких бандеровцев, нацистов и пр…. Есть националисты, которые любят свою Украину! Они же к вам не лезут! Мы же не претендуем на ваши земли. Живите спокойно и нас не трогайте. Сколько можно истязать Украину?!

Я не знаю, такое ощущение, что в телевизоре работает двадцать пятый кадр, который их зомбирует. Не может нормальный человек это все нормально воспринимать. Ну, как так можно? Мы им одно говорим, а они — другое. Вроде, люди умные, но их поступки говорят о другом. Их даже людьми сейчас назвать нельзя, учитывая, что они сделали. Я не знаю. Они — нелюди! И все. Даже несмотря на то, что там мои родные. Я когда-то родным говорила, что они поверят мне только тогда, когда заберут их внука и, не дай Бог, привезут в цинковом гробу. У меня мама из россии, но мамы уже нет, там у меня двоюродная сестра. Много родни там. В Тюмени живут. Они живут хорошо. Я говорю им, поверьте в то, что у нас тут происходит! Но нет …

У меня нет слов, только эмоции. Как такое могло произойти в наше время? Все время хожу и думаю, ну, как так? Красивая и цветущая была наша Бородянка, а теперь … А скольких людей убили … Ужас! Мы тут все жили нормально! Мы не такие, как они! Хотя, раньше я думала, что все люди одинаковые. Сейчас я так не дума. Я не хочу даже, чтобы у меня была эта русская кровь. Не хочу! Пусть живут как Северная Корея, закройте их и пусть они там живут! То Грузия, то Абхазия, чего они везде лезут?

Поделиться