‘Мужчины сидели, чай пили на кухоньке. Снаряд упал, их разорвало’

Я живу в селе Краснополье, Славянский район, Донецкой области. Работал трактористом. В колхозе. Пахал поля. Сам жил, жена умерла, детей нет. Сестра живет в городе Шахтерске. У меня два племянника, работают на шахте. Сестра — воспитатель в детском саду. Но уже на пенсии. Работал нормально, огород сажал. Все было хорошо.

Потом пришли сепаратисты, в четырнадцатом году. Началась война, в селе не очень было... Сожгли технику украинскую. А потом перебрались в Славянск, там воевали. А я в двадцати пяти километрах от Славянска живу. Потом украинские войска пришли, выгнали их — туда же — в Донецк, в “ДНР”. Там была война. У нас в селе, по трассе Харьков-Ростов, ездили машины военные, туда же — на войну.

Как вы узнали, что россияне начали полномасштабную агрессию? Как прошли ваши дни в Краснополье?

Сидел дома, пришла девушка. Говорит: “Россияне подтянули технику к украинской границе — будет война”. А потом началось: Изюм, село Долгенькое Харьковской области... А я там на границе живу — Донецкой и Харьковской области. Началась стрельба, постоянно пушки, снаряды.

На поле у нас начало взрываться, на посадках, на огородах, на кладбище взорвалось. Стекла повылетали в магазине. А потом начали самолеты подлетать. И из пушек постоянно, все время... Вот с утра начинается и до вечера.

А в четыре часа утра появляется самолет российский. И начинает бомбить. И по селу, и по хранилищу — зернохранилище разбил, где хранилось зерно.

Потом я сидел на скамейке, во дворе. Подлетает самолет. Над моим домом прямо пролетел. Мне страшно. Я повернулся, а там у нас лесное хозяйство. И попало туда, в дом. Дом разлетелся. Мне страшно стало, я сразу в подвал прятаться. Испугался, ну такого никогда не видел, чтобы дома разрушались, разлетались. Это ужасное зрелище. И вот это каждое утро: прилетал самолет и бомбил село. У людей и крыши посрывало, и заборы.

Сидел в погребе, приносили соседи поесть, сигареты. Я же без ног — соседи помогали мне. Говорят: “Дядя Коля, выходите из подвала”. А я говорю: “Нет — я боюсь, не хочу. Не хочу погибнуть — это страшно”. Света не было, без света сидели. Хлеба не было, волонтеры привозили нам хлеб. Потом приехали из церкви, людей забрали и в Славянск перевезли.

Были ли вы свидетелем преступных действий российской армии против мирных жителей?

Там два села: село Краснополье, а двадцать пять метров выше — Долина. Дома горели. Разбивало дома, крыши сносило. По улице Шевченко, где я живу, там был двухэтажный дом. И люди сидели в подвале. Ударил снаряд, прямо во двор попал. Снесло второй этаж, машину повредило...

Село в Харьковской области. Я живу в семи километрах от него. Полностью стерли, там нет вообще села, разбомбили. Мужчины сидели чай пили на кухоньке, снаряд упал, их разорвало. Их солдаты закопали прямо на огороде...

В нашем селе обстреляли школу... В Долине двухэтажный дом взорвался — разбомбили... Много домов пострадало от войны.

Может, вы хотели бы обратиться к россиянам?

Я хотел бы им сказать, чтобы они убирались с нашей земли и шли к себе домой! И не возвращались к нам никогда. На нашу землю, украинскую. Чтобы мы жили нормально, жены жили, дети. Чтобы работали. А россиян не хочу знать. Они людей убивают, дома сжигают, с самолетов ракеты запускают.