Дядя Ваня, Бизон, Сан Саныч — кто пытает украинских военнопленных?

Юристы Харьковской правозащитной группы поговорили со многими освобождёнными из вражеской неволи защитниками, которые прошли сразу через несколько российских мест несвободы. Из этих историй мы собрали упоминания о палачах. Мы не называем фамилий бывших пленников из соображений безопасности.

Садисты по должостной обязанности

“...Я ползу, а меня бьют ногами по голове, по мне прыгают. Я полз примерно метров 30 и все это время меня били ногами, жарили шокером...” Это воспоминание бывшего военнопленного только об одном дне в плену. А сколько таких дней у каждого из тех, кто был или до сих пор остается в плену?

Пытают украинцев сотрудники отрядов специального назначения (спецназ), Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) — при чем не только непосредственные надзиратели, но иногда медики, кинологи и т.п., — представители Федеральной службы безопасности (ФСБ). Иногда, но гораздо реже, бывшие пленные упоминают палачей среди российских военных, боевиков квазиреспублик.

— Нас избивали спецназовцы и сотрудники ФСИН, — вспоминает свидетель. — Сотрудники ФСИН были в синей форме. Были также кинологи. Они заводили собак в клетки, принимали какой-то инструмент и участвовали в побоях и пытках пленных…

— У ефесбешников были нашивки ФСБ и черная форма. ДНРовцы сами говорили, что они из республики, — рассказывает другой. — Чеченцы были более лояльны, они уважали возраст, если кто был ранен, того не избивали.

Попадая в плен, украинцы по нескольку дней могли находиться в неприспособленных для содержания людей помещениях, сараях, ангарах, загонах для скота. Условия здесь были ужасающие, но, как отметили несколько бывших пленных, “в таких местах по крайней мере не били”. Впоследствии украинцев ненадолго переводили в одно из учреждений исполнения наказаний или СИЗО на оккупированных украинских территориях, например в Оленивку. Здесь решалось: кого и куда отправлять. Через неделю пленных везли в следственные изоляторы и исправительные колонии на территории РФ. Через некоторое время — новое путешествие, вглубь государства-агрессора. И чем дальше от Родины украинцев вывозили, тем более жестоким было к ним отношение. Нередко вслед за пленными ехали и палачи, на “гастроли”.

Гастролеры

— Когда мы были в Мордовии, мы по голосам узнавали спецназовцев, которые были в Брянске, — говорит один из освобожденных из плена украинских воинов. — Эти спецназовцы проводили проверки, водили на прогулки и в баню.

Это упоминают и другие бывшие пленные. Они запомнили позывной одного из охранников, сопровождавшего их во время многочисленных перевозок — Бизон.

Следует сразу отметить, что эти невинные фразы о “прогулках и бане” вовсе не о свежем воздухе и гигиене. За этим чаще всего кроется другое: принуждение ходить согнувшись, пытки в прогулочном дворике, требования мыться холодной водой и бриться в течение пары минут — иначе наказание. И обязательные удары — на каждом шагу.

Правозащитники предполагают, что в России были созданы специальные команды из спецназовцев и сотрудников ФСБ, которые “гастролируют” по разным учреждениям и “профессионально” пытают пленных. Военноленные еще иногда называли таких “профессионалов” "командировочными”. Они обычно отличались особой жестокостью и ощущением полной безнаказанности.

— ...Приехали “командировочные” и был один человек, который на проверке и во время... бани жестоко всех бил пластиковой трубой, — вспоминает один из свидетелей лагерь в Мордовии. — Бил по спине и ногам… От таких ударов на теле оставались раны, из которых текла кровь, а когда они заживали, то следы выглядели как ожоги. В течение всего месяца это происходило каждый день, а иногда дважды в день. Этот сотрудник заставлял приседать или в 1000 или в 2000 раз. С конца июня по середину августа 2023 года были командировочные, которые избивали исключительно морских пехотинцев. Вынуждали имитировать плавание по воде. Они кричали на нас и говорили, что нас догнал электрический угорь и били нас шокерами. Мы одного называли “Тук-тук”, потому что он стучал в дверь. У него был товарищ, когда они избили весь корпус, то угрожали, что могут убить двух-трёх человек из корпуса и им за это ничего не будет, потому что нас спишут, как ковидных.

Наличие таких специальных гастрольных команд, по мнению правозащитников, указывает на то, что пытки пленных являются частью государственной политики РФ.

— Вероятно, именно они применяли пытки, а другие работники, в частности из Федеральной службы исполнения наказаний, помогали им в этом… — предполагает Михаил Романов, автор исследования “Пытки украинских военнопленных в местах содержания под стражей в Российской Федерации”. — Если это действительно было так, можно также смело предположить, что существует определенное распоряжение или приказ осуществлять такое “пыточное” преследование пленных с целью нанесения им максимального вреда, запугивания, унижения и т.д. Это в свою очередь является проявлением единого подхода и скоординированной деятельности по отношению к пленным, своеобразной политикой по отношению к ним.

Дядя Ваня из Таганрога

СИЗО №2 в Таганроге сейчас на слуху. Там долгое время удерживали украинскую журналистку Викторию Рощину, при этом долго скрывали этот факт. Бывшему начальнику СИЗО, Александру Штоде, украинские правоохранители заочно сообщили о подозрении по части второй статьи 28, части первой статьи 438 Уголовного кодекса Украины — жестокое обращение с гражданским населением, совершенное по предварительному сговору группой лиц.

— …На допросе меня били кулаками, ногами, — рассказывает N. — Как я понял меня, допрашивал местный опер и рядом было два спецназовца. Этот опер играл, что он хороший, а все плохие. Пока этот опер со мной общался, меня никто не бил, а только он выходил, меня начинали бить. Когда он заходил, то спрашивал: что вы его бьете? …Допрос длился примерно пару часов и все это время, этот опер то выходил, то заходил и эти два спецназовца меня избивали.

Особенно украинцы запомнили сотрудника таганрогского СИЗО с прозвищем “Дядя Ваня”. Это крепкий мужчина, который когда-то был боксером. Теперь отрабатывает навыки для тех, кто не может себя защитить.

В СИЗО города Камышина (Волгоградская область), говорят бывшие пленники, дежурили чеченцы. Лица были закрыты масками, к тому же пленникам не разрешали поднимать головы, так что увидеть своих палачей они не могли. Узнать их имена можно было только случайно.

— Меня шокером били в район ног, ягодиц; зажимали шокер, чтобы он работал в течение нескольких секунд, а затем этим шокером прижимали к телу и проводили по спине от шеи к копчику; били по пальцам рук. Во время смены наряда я услышал фамилию “Инспектор Михайлов”, — говорит М.

Этого инспектора помнят и другие пленники. А еще — высокого худощавого майора, представителя Следственного комитета, который приезжал проводить допросы.

В свидетельствах о СИЗО №2 города Ряжск (Рязанская область) фигурируют две фамилии — оперативника ФСБ Галицкого и сотрудника СИЗО Павла Быкова. О других известны только имена или прозвища — Саша, Сан Саныч, Роман, Максим, подполковник Семечкин. Особенно отличился жестокостью некий Женя. Он выключал камеры видеонаблюдения в коридоре, выводил пленных и избивал их просто ради развлечения.

— Однажды Женя меня так избил, что меня пришлось нести в санчасть, — говорит А.

— …Было два сотрудника ФСИН, в том числе Женя, а третий был спецназовец. Нас били в коридоре, руками, ногами, локтями по всему телу, но в голову не били. Били в течение 5-10 минут. Этот спецназовец, думаю, был тайский боксер, потому что бил профессионально и сильно.

В СИЗО города Кашин (Тверская область) отношение к пленным было не лучше.

— …На приемке меня били деревянным молотком по ребрам, по голове, по спине, по затылку, у меня синяки остались. Меня бил Александр Романович, который был “корпусным”. Он был маленького роста и постоянно ходил с молотком.

Украинцы называют немало позывных спецназовцев, участвовавших в пытках в Кашине: “Ермак”, “Племяш”, “Лосяк”, “Байкал”, “Колбаса”, “Валдай”, “Тихий”. Вспоминают также белокурого сотрудника СИЗО Андрея, щеголявшего золотыми часами и десятыми красным айфоном. Спецназовцы часто бывали в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, по описаниям их поведение часто вообще было неадекватным.

Мордовия. Доктор Зло

Страшные пытки, голод, требование часами стоять неподвижно на одном месте, ужасные условия жизни, антисанитария, отсутствие медицинской помощи — Мордовскую колонию №10 считают самой страшной в РФ.

— Смена сотрудников СИЗО была пьяна, они дали нам команду “бег на месте”, и мы бежали в течение 2-3 часов, — рассказывает О. — О нас сотрудники пьяные забыли, а потом когда пришли в корпус, были удивлены почему весь корпус бежит. Когда заглянули к нам в камеру, открыли окошко в дверь камеры и заставляли каждого просовывать голову в это окошко.

Всех, кто выглядывал, охранники били по голове резиновыми дубинками вплоть до сотрясения мозга, у всех была тошнота, головокружение, гематомы.

Допросы здесь назывались “гестапо”, из них немногие возвращались невредимыми. Пытал в колонии некий Журавлев, а также люди с позывными “Байкал”, “Тенки-Винки”, “Камаз”. Но самые горькие воспоминания — о местном враче, отличившемся просто бесчеловечным отношением к пленным. Его пленные прозвали “Доктор Зло”.

— В колонии было три медика, которые заступали по очереди. Один из них был Доктор Зло. Если были проблемы со здоровьем, то их лечили электрошокером.

Как-то одному из пленных стало плохо, и он потерял сознание. Позвали врача.

— Мы услышали дикие крики в коридоре, потому что он бил всех шокером и кричал: “Они еще посмели меня позвать? Сейчас я их всех вылечу!” ...Мы услышали слова врача, который сказал, что он даже заходить не будет в эту камеру, потому что он знает, кто в этой камере находился до нас (ранее здесь держали российских осужденных, болевших туберкулезом).

— Высовываешь руку в окошко (чтобы получить таблетку — ред.), а он бьет шокером и спрашивает: “Легче стало?” Ты должен ответить — да, иначе он добавит мощности и ударит еще раз.

Журналисты Радио Свобода идентифицировали Доктора Зло. Им оказался 34-летний Илья Сорокин, отец двоих детей. Был награжден грамотой “за добросовестное исполнение общественных обязанностей и активное участие в жизни коллектива”. В 2024 году отправился служить в армию.

Правозащитники считают, что руководство учреждения не могло не знать, что происходит в колонии, поэтому оно тоже должно нести полную ответственность за пытки и нарушения прав пленных. До 13 марта прошлого года ВК-10 возглавлял Сергей Забайкин, а с 13 марта — Александр Гнутов. Его заместители — Алексей Анашкин, Егор Аверкин, Александр Гришанин, Иван Вешкин, Семен Кузнецов.

Юристы Харьковской правозащитной группы пришли к выводу, что россияне не только грубо нарушают Женевскую Конвенцию об обращении с военнопленными, но и совершают военное преступление — пытки. Кроме того, есть все основания полагать, что такое обращение с пленными является частью единой согласованной государственной политики, нацеленной на уничтожение и унижение украинских защитников. На это указывают систематичность, широкомасштабность и повторяемость преступлений, которые россияне совершают в отношении тех, кто попал в плен.