‘Мы должны осудить коммунизмʼ, — Рефат Чубаров
Харьковская правозащитная группа встретилась с Рефатом Чубаровым в мае 2024 года, когда с начала сталинской депортации коренных крымчан прошло 80 лет. С тех пор Европейский суд по правам человека объявил разгромное для России решение, в котором признал, что незаконная оккупация Крыма, начавшаяся 27 февраля 2014 года, сопровождается системными притеснениями свободы и нарушениями прав человека.
С главой Меджлиса мы поговорили о депортации тогда и сейчас, почему о радикальном исламе говорят больше, чем о крымскотатарском движении, и почему мир в Европе не наступит без распада России.
Очевидно, что крымские татары тоже погибают на войне, как и другие бойцы. Насколько ощутима эта потеря для крымскотатарского народа?
Для нас это колоссальная потеря. Это невероятная боль. Особенно когда мы хороним воинов и не можем назвать их фамилию, чтобы выразить соболезнования. Многие обратили внимание, что в наших сообщениях просто идет позывной воина. Это означает, что близкие ему люди находятся в оккупированном Крыму, и таким образом мы стараемся их защитить. Только во время похорон, когда читается намаз, имам должен назвать его имя и имя отца — таковы наши правила и традиции. Мы предупреждаем всех людей, чтобы они услышали и забыли.
Кроме десятков крымских татар, которых мы уже похоронили здесь, на материковой Украине, есть те, кого мы не можем найти, потому что они пропали без вести. То есть их тела побратимы не смогли эвакуировать. Мы знаем, как они погибли, где они погибли, но нет тел.
Это должно быть очень тяжело для семьи — не иметь возможности даже говорить открыто о том, что их родственник, сын, отец погиб на войне.
Последний случай — где-то 2,5-3 месяца назад, это была известная операция в сопредельных с украинской территорией районах России. Там погиб воин из Крыма. Он погиб от того, что упала очень мощная управляемая авиабомба. Его побратимы нашли останки, и сейчас мать, которая через третьи страны приехала [из Крыма] в Киев, проходит анализы ДНК, чтобы похоронить хоть что-то, что осталось от сына. Я очень тяжело переживаю эту боль, которую чувствуют родители. Но это ничто по сравнению с тем, что они чувствуют. Родители воинов крымских татар — это поколение, которое родилось сразу после изгнания: 50-е, 60-е годы. Они родились в изгнании, родили детей, выбороли возвращение в Крым, воспитали здесь в Украине детей, и снова пришли россияне, чтобы их убить. И они убивают их.
Я как историк, когда думаю о таких случаях, сразу вижу этот круг — круг постоянной российской агрессии и ненависти против нас. И я не просто это вижу, я знаю цифры, знаю потери, которые наш народ понес с конца XVIII века. И поэтому сегодня у нас есть диаспоры, которые больше по количеству, чем сам народ на своей земле. Это все — российская политика.
Некоторые в Украине говорят, что война с Россией вообще не прекращалась — это процесс, который длится 30 лет, 100 лет, 300 лет.
Суть та же — уничтожение. Казалось, Сталину удалось наконец решить ту задачу, которая была поставлена еще во времена [Российской] империи — очистить Крым от его коренных жителей и наконец сделать его, как еще во времена Екатерины II говорилось, “русским по укладу и духу”.
Буквально в первые годы они меняют все топонимы. Все населенные пункты, за исключением нескольких — Бахчисарай, Ялта. Хотя и здесь были дискуссии, но не решились. Или Джанкой — это была узловая станция и кто-то сказал, что потом будет очень трудно оперировать ею. Более 1460 названий они сменили через четыре года после нашего изгнания, снесли все кладбища.
Нам нужен трибунал над преступлениями коммунизма?
Обязательно. Пусть не остались в живых конкретные исполнители тех массовых преступлений, но мы не сделали с коммунизмом то, что сделали с фашизмом. Одна из причин, почему Украинское Государство так тяжело зигзагами выходило и так и не смогло выйти из советского прошлого, — это то, что у нас в стране, уже опиравшейся на демократию и многопартийность, одной из самых крикливых сил была компартия.
Я помню, когда впервые пришел в Верховную Раду Украины, это было после 1998 года. Когда председатель Верховной Рады зачитал соболезнования, что сегодня, 18 мая, годовщина депортации крымскотатарского народа, попросил слово Петр Симоненко — бывший депутат и лидер фракции коммунистов — и сказал с трибуны, я цитирую почти дословно, что крымские татары должны быть благодарны Сталину за то, что он их депортировал. Если бы он это не сделал, тогда фронтовики, вернувшиеся с войны, устроили бы какую-нибудь резню среди крымских татар, потому что они все помогали немцам.
И в том зале ничего не произошло! Мне не дали к нему прорваться, но никто другой и не прорывался. То есть все это проглотили и теперь не только крымские татары фашисты, а в представлении Москвы и всей России, вся украинская нация фашисты. Эта демонизация в виде фашизации нужна, чтобы уничтожать нас. А выродок, который говорил это с трибуны, сейчас в Москве, он заместитель лидера коммунистов Зюганова. Это я к тому, что все должно своевременно делаться, иначе — беда. Иначе будет повторяться.
Но все равно лучше поздно, чем никогда?
Верно. Мы должны осудить ту идеологию, которая привела к смерти миллионов людей — коммунистическую идеологию. Чтобы потом не было возможности кому-то опираться на нее.
Можно ли сказать, что крымскотатарское национальное движение — пример мирного ислама, в противовес радикальным течениям?
В словосочетании “мирный ислам” уже заложено противоречие, потому что ислам не может быть не мирным. Но насколько те, кто совершает террор, пытаются использовать ислам — это, мне кажется, другая сфера, о которой мы должны говорить.
Не видите ли вы в этом определенную несправедливость: что в мире больше говорят именно о радикализме, а не о мирных крымских татарах, достаточно успешно продвигающих идею свободы своего народа?
Да, я вижу в этом несправедливость. Но здесь нужно терпеливо все объяснять. Смотрите, значительная часть украинского общества — это православные христиане. И российское общество, в большинстве своем, православное. Кровавая война. Следовательно, нужно каким-то образом объяснять, почему это происходит. Нужно какое-то направление демонизации. Пожалуйста: “Бандера”, “фашисты”. Идет демонизация украинцев, чтобы убивать было легче. И это делает Россия. Хотя воюющие люди по большей части являются единоверцами.
В случае с крымскими татарами для Москвы задача проще, потому что они мусульмане, сунниты. А в мире много случаев, когда несправедливость пытаются решать такими средствами, которые приводят к еще большей несправедливости: взрывами, войной. В Крыму эта актуализация борьбы якобы с исламским радикализмом — один из способов раздавить крымских татар как нацию и дезинтегрировать их в своем сопротивлении. Потому что одно дело, когда приходят и забирают человека за требования свободы слова или свободы собраний. Это [делать] не очень удобно. Но когда приходят к человеку домой и говорят, что этот человек читает запрещенную книгу, которую подбрасывают (а в России есть список запрещенных книг — то, чего мы никогда не знали), — это для общества выглядит иначе.
Когда в Крыму задерживают крымских татар как крымских татар, но оформляют как сторонников, как они говорят, “радикальной секты” — это для того, чтобы усыпить внимание западных обществ.
На Западе можно часто услышать, что люди боятся распада России. Вы говорите, что это неотъемлемый сценарий: если мы победим Россию, она должна распасться как империя.
Существование этого государства в таких границах — это повторение. Тогда мы должны думать, что через тридцать-сорок лет все это будет повторяться, и, возможно, в гораздо более ужасных формах.
Мы сейчас живем в войне, которой могло бы не быть, если бы распад СССР происходил в углубленном варианте — с наказаниями, осуждениями и с предоставлением свободы порабощенным народам Российской Федерации. Этого не произошло, и у нас война.