Русские Тишки: фосфорные бомбы, грузовики со стиральными машинками и брошенные трупы россиян
В Харьковской области два села, которые называются Тишки: Русские и Черкасские. Расположены рядом. Слово “Русские” не вызывало у россиян сантиментов. Пострадали оба населенных пункта — оккупанты зашли сюда уже после обеда 24 февраля. И с тех пор больше двух месяцев неустанно обстреливали Харьков. Приблизительно шестого мая отступили за реку и оттуда начали бить уже по Тишкам. Обоим. Четыре месяца здесь была передовая.
78 выстрелов подряд из “Градов” по Харькову
— …Я на все это смотрю и не могу понять: как человек в здравом уме может сделать такое? Что я сделала России? — Алла Корзурина показывает разрушения в родном селе. — У нас здесь такие сосны были! Такой воздух! Все сожгли! У меня пять внуков, где они будут играть, куда им возвращаться?
Сосновый бор вдоль улицы Джерельной стоит грустный и черный. Между обожженными и поломанными деревьями медленно ходят саперы.
Алла, обходя ямы, засыпанные строительным мусором (это воронки от снарядов), ведет нас к своему изуродованному обстрелами дому.
— Здесь стояли гаубицы, машины крытые такие большие, со снарядами. Грады здесь заряжали, стреляли, — показывает женщина. — Пушки у нас стояли прямо за огородами. Экскаваторами были вырыты ямы и оттуда эти огромные дула в Харьков стреляли. Боже, я считала! 78 выстрелов “Градов” подряд, без перерыва... 43 выстрела из пушки без перерыва... Куда же вы, говорю, стреляете? Там люди, дети.
— Какие российские подразделения стояли в селе?
— Сначала были молоденькие ребята. Один говорил: “Я из Петербурга. Мне девятнадцать лет. У меня брат в Харькове, а меня заставляют туда стрелять”. А потом были уже “элэнэровцы”, “кадыровцы”. Дважды были проверки. Искали что-то по погребам, по хатам, по чердакам…
В начале мая россияне отступили. Но недалеко, за реку в лес.
— Оккупанты нам говорили, что 9 мая все закончится. Мы ждали. Я, дура, так верила! Шестого мая мы утром встали, а здесь никого нет — пусто. 7 мая вошла Украина. Сказали: “Мы из Тернополя, у вас будет свет”. Мы так обрадовались, думали, что все уже закончилось. А оказалось, что оно еще не начиналось. Это была только наша разведка. Они куда-то ушли. А 9 мая после обеда как начались обстрелы! Мы двое суток сидели у кумовьев в погребе. День и ночь! Мы не могли вылезти даже кур покормить. Только дверь открываешь — снова обстрел. Россияне отступили за реку. Вот видите сосны зеленеют. Там они стояли. И оттуда по нам били. Нас терроборона вывезла. Мы 12 мая уехали, а кумовья 14 мая. У них на глазах ночью дом разбили. С вертолетов обстреливали… Здесь уже людей почти не было, а они стреляли по людям! Это просто в голове не укладывается.
Алла Викторовна рассказывает, что отступив, российские военные били, прежде всего, по тем местам, где перед этим базировались. В частности, по местной школе. При этом украинских военных в селе на тот момент еще не было.
Россияне покинули село, даже не забрав трупы своих убитых.
— Здесь в соснах они бросили своих российских солдат, они там и лежали… Здесь стоял такой запах! Невозможно было дышать. Моей сестры муж сюда пробрался однажды, кое-что забрать из моей хаты. Так говорил, что дышать просто нечем было.
“Стиральные машины свозили отовсюду в мой двор”
Странная любовь оккупантов именно к этому типу бытовой техники нашла подтверждение во дворе Сергея Сердюка, где свалены в кучу, словно останки убитых животных, десятки “остовов” и барабанов от стиральных машинок.
— …Эти стиральные машинки они везде по селу воровали и сюда свозили, — рассказывает Сергей.
Он показывает на телефоне, каким комфортным когда-то было его подворье. Именно поэтому, вероятно, его дом и выбрали для своей базы россияне.
— Мы уехали отсюда практически сразу, — рассказывает хозяин. — В марте в дом ворвались. Сначала жили одни “орки”, потом они уехали — другие вошли. Вывезли все: холодильники, стиральные машинки, все вещи, ванную, кровати, все из гаража. Соседи говорят, что два камаза подогнали и вывезли все, что могли… Украденные у людей стиральные машины они здесь сортировали и тоже камазами вывозили. Потом по дому попало, и куча барабанов — это все, что осталось от еще не вывезенных устройств.
Кроме разбитых стиральных машинок, после себя россияне оставили грязь, банки от консервов, российские сухпайки. Свои документы на дом Сергей случайно нашел на куче мусора за забором. Саперы проверили двор Сергея и то, что осталось от дома, а вот огородом посоветовали не ходить — опасно.
Когда в село пришли украинские военные, они также разместились в подвале у Сергея. Расположение дома — на самом краю села, за ним хорошо просматривалось место, куда как раз отошли оккупанты, — сделало его для наших воинов своеобразным форпостом. Впрочем, крайне опасным: сюда прилетало множество раз, а в гараже сгорел автомобиль с военными медиками...
“Первого сентября нас обстреляли фосфором”
— 24 февраля мы с женой услышали взрывы. Стреляли танки. Уже днем колонны российской военной техники шли по селу. Многие россияне поселились в школе. Разрушений в селе почти не было. А когда они отступили, в начале мая нас начали сильно обстреливать. Виктор Михайлович Семьячко, по специальности инженер, но уже 37 лет занимается фермерством. Все делает сам, своими руками и технику ремонтирует, и навес для трактора может построить.
— У меня хозяйство небольшое. В нем только мы с женой работали. Но прибыль была, и налоги я платил.
Во время оккупации россияне украли у фермера …дисковый плуг.
— 24 апреля, на Пасху, пригнали трактор, зацепили диски и уехали. Так как у меня техника старушка, они посмотрели — нечего брать. А новый плуг забрали.
Чтобы сохранить от оккупантов свой автомобиль, Виктор его испортил: вытащил из него и спрятал аккумулятор.
Сейчас от его фермы с гордым именем “Сокол” мало что осталось. Животные погибли, машины разбиты, элитное зерно испорчено, дом сгорел после обстрела фосфорными снарядами.
— 17 июня мы с женой прятались в подвале. Было 16 попаданий вблизи моего дома. На огороде, за двором. А потом бахнуло во дворе. Мы вылезли. Видим: разбило помещение, где хранились семена. Заборы повалили. Окна вылетели в доме. И после этого обстрел сразу прекратился. Думаю, был какой-то корректировщик. Ибо 16 выстрелов прошло мимо. А как попали, сразу стрелять перестали. А потом обстрелы были очень часто. Сарай сгорел, где свиней держали… 110 кур-несушек тоже погибли. А первого сентября в полночь был обстрел фосфорными снарядами. Они попали в дом и загорелся второй этаж. Жена говорит: “А чего это у нас на улице свет включен?” Мы выскочили из дома. Видим — второй этаж пылает. У меня есть электростанция. Я ее запустил, смог включить насос… Но ветер был слишком силен. Дом сгорел.
Сейчас Виктор живет в Харькове у дочери, но каждый день приезжает домой, возиться, ремонтировать, спасать то, что еще можно восстановить: латает дыры в посеченном тракторе, накрывает уцелевшими кусками шифера сарай, где хранятся остатки элитных семян подсолнечника. Куча ячменя, отсыревшая под открытым небом и дождями, уже пустила зеленые побеги.